Рождественская сказка

Дело было в канун Рождества, то есть зимой. На улице было холодно. Зашла как-то гетеросексуальная половозрелая американка к такому же американцу в гости на чашечку чая. Пили-пили они чай, аж стемнело. И девушка домой засобиралась. Вздохнула так и печально говорит: – Ну, пойду что ли. А парень, вместо того, чтобы выгнать бабу на мороз, как и положено нормальному американцу, говорит ей: «Baby It’s Cold Outside». Что по ихнему означает – на улице холодно, куда же ты вся такая чаю напитая пойдёшь? Замерзнешь по дороге в сугробе. Ладно уж, оставайся.

Девушка возражает: – а что мамка с папкой скажут, а что соседка, опять же дома внучка с жучкой некормленые. А самой никуда идти неохота, как показывает простейший анализ её вербального поведения. Например, на «останься» вместо просто «нет» она говорит «я должна ответить нет» (I ought to say no, no, no). Типа хочу, но таки должна.

И она как бы всё уходит и уходит, а никак не уйдет. То, говорит, ещё стаканчик на посошок налей (But maybe just a half a drink more), то дай ещё сигаретку выкурю (But maybe just a cigarette more) – и тогда точно отчалю. Но на улице холодно, заканчивает каждый свой отказ этой фразой.  Повторяя слово в слово как заклинание подкинутую парнем отмазку.

После недолгих перепирательств сказала она последний раз, что должна валить,  и добавила «Но на улице холодно».

На этом занавес сей истории опускается перед зрителями.

Похоже, жучка осталась некормленой. Что там у них дальше было, не знаю, но вряд ли что, потому как чай они уже давно пили и наверняка напились по самое нехочу. Просто ей в лом было домой брести по холоду.

Так вот, это был сюжет очень красивой рождественской песенки, которую написал для домашнего употребления Frank Loesser аж 73 годика назад. Он и не подозревал, что песенка станет народной – прямо как наша про ёлочку. Нашей ёлочке тоже было холодно зимой. Но её в дом взяли, а не из дому выгнали. И в этом великая разница наших культур. Сроду мы что попало домой тащим. Тем более что этих ёлок в лесу еще осталось, как ёлок в лесу.

И с тех пор крутили у них эту песенку (“Baby It’s Cold Outside”) по всем зомбоящикам каждый год перед Рождеством, прям как у нас новогоднее кино про алкоголика. И народ радовался и подпевал.

Но тут появилось такое движение женщин (MeToo), которые занимаются тем, что доводят до сведения общественности, кто когда и за какое место их ухватил. Причём многие в силу старческого склероза уже путают имена, пароли и явки.

И это движение объявило, что песенка “Baby It’s Cold Outside” аморальная и оскорбительная и вообще она пропагандирует изнасилование на свидании, раз он так её уговаривает остаться на ночь, а она не соглашается. То, что девушка еще до этого сама к нему заглянула чайку попить (и попила, видимо, не хило), до них не доходит.  Бешеных бабок из Me2 не только склероз, но и общее слабоумие уже вовсю косит.

И что вы думаете? Добились таки сексуально озабоченные перечницы своего – забанили эту песенку на всех радиостанциях США. Песенку, которую 70 лет вся страна пела. А владельцы радиостанций публично каялись, что раньше не понимали вредоносного смысла этой песни. Прям как у нас в 1937 году на партсобраниях.

У нас, кстати, есть похожая песня, которая исполняется хором, за столом на всех коллективных пъянках и гулянках, после третьего стакана. Называется “Однажды морем я плыла”. Вот уж где сексуальная эксплуатация женщины в самом неприкрытом виде!

Ихних бешеных бабок от такой песенки кондратья бы хватила замертво. У нас, конечно, и свои есть альтернативно одарённые. В основном в Госдуме кучкуются. Но им пока в голову не пришло запретить народный фольклор.

Хотя фильм про Штирлица уже запретили – там же свастики (нацисткая символика) на каждом углу. Да и сцены курения. Хрен с ним в фильме людей расстреливают сотнями и бомбят в порошок кварталами. Это не запрещено показывать. А вот сцены курения… Тут всё серьёзно.

В Рождественскую ночь 2018 года маразм крепчал…

Вот и моей рождественской сказке конец.

А кто слушал, молодец. В награду может ещё и эту легендарную песенку в оригинале послушать и клип посмотреть:

 

 

Я вот по аналогии думаю, что песня «маленькой ёлочке холодно зимой» – это пропаганда незаконной вырубки леса (УК РФ, ст.260). Правильно ведь?

Дополнение, оно же урок анализа вербального поведения людей с целью выявления их истинных намерений:

Тут мне Лев Славин высказал справедливое замечание: “Всё искал, где-там про противодействие мошенничеству, про вот это всё. Нельзя же так!”

    Правильно, в рождественской сказке обязательно должно быть противодействие мошенничеству, это ж очевидно. На то она и рождественская сказка 🙂

То есть публика хочет, чтобы фокусы были непременно с разоблачениями. Ну что же, проведем урок вербального анализа текста на примере текста этой песенки.

Для начала вспомним знаменитое высказывание: “Язык человеку дан, чтобы скрывать свои мысли” (Талейран)

А теперь задача, которую надо решить в результате анализа: девушка в песенке правда отбивается от настырных предложений, или только делает вид? Вопрос принципиальный, потому что наши бешеные бабки из MeToo забанили песню под предлогом пропаганды насилия. То есть девушка отбивалась-отбивалась, и ещё неизвестно, отбилась ли. Бедная.

Для тех, кто ходил на мои тренинги по проведению интервью, задача – несложная.

Девушка вроде как отказывается. Отказ выражается словами.  Кстати, в клипе (см.выше) по этой песенке и признаков невербального поведения выше крыши для правильных выводов, но сейчас для чистоты эксперимента ограничимся анализом только слов, которые произносят персонажи (полный текст песни ниже).

Например, девушка говорит: “I really can’t stay” (Я действительно не могу остаться). Здесь ключевое слово – really (действительно). Такие слова – типа “верьте мне”, “я правда хочу…” говорят нам о том, что всё это, скорее всего, неправда.  Она может остаться или хочет этого. Только сказать прямо почему-то не хочет. Ну, это ж нормально было 70 лет назад. Девушка должна была сдаться не сразу и сначала поизображать из себя курицу, улепётывающую от петуха.

Слушаем дальше. “So really I’d better scurry” (На самом деле лучше я побегу домой)

Опять то же самое – really  (на самом деле). Человек стремится убедить, что это правда, используя убеждающие слова. Значит, это неправда, скорее всего.

“But maybe just a half a drink more” (но, может, только что выпью на посошок) – ну самое полное опровержение того, что девушка хочет побыстрее спасти свою честь. Сначала –  помираю, как домой бежать надо. Дальше следует великая отрицающая всё сказанное частица “но”. Которая начисто отрицает ранее сказанное. То есть никуда она бежать совсем не хочет. Тем более, что мужик в то же самое время долбит ей мозг фразой про мороз на улице, как дятел телеграфный столб.

“Say, what’s in this drink?” (Ой, что за напиточек такой?) – Старый приёмчик. Чтобы захомутать мужика, надо прикинуться легкой добычей. Помните “Ой-ой в газах туман, кружится голова” (русская народная песня). Дринк был самый обычный, только девушке надо найти отмазку, чтобы изобразить себя не помнящей, что делает.

“I wish I knew how to break this spell” (Я хочу знать, как избавиться от этих чар”) – то есть наличие очарованности девушка сама объявляет, признает и не обсуждает, равно как и отсутствие способа от него избавиться. Наша героиня явно снимает с себя ответственность за то, что будет дальше. Очарована, понимаешь, околдована. За себя не отвечаю.

“I ought to say no, no, no, sir” – (я должна сказать нет). Мы это уже обсудили в основном тексте. Если человек чего то не хочет, действительно не хочет, то он  скажет просто “нет”. Такая формулировка “я должна сказать нет” говорит не о том, что девушка хочет, а о том, что она должна сказать.

Ну, и последняя фраза песни “I really can’t stay Oh, but it’s cold outside” (Я правда не могу остаться, но на улице холодно) закрывает тему с пониманием, кто чего действительно хотел и что дальше будет.

Тут вспомнился один старый русский анекдот: бежит курица от петуха и думает: – а не слишком ли быстро я бегу?

Это был case study анализа вербального поведения человека, что очень полезно уметь делать при выявлении мошенничества.

Анекдот в тему:

Из интервью с постаревшей голливудской звездой:
– А в ваши времена как обстояло дело с харассментом?
– Да уж, харассили аж треск стоял. Вот помню, был у меня Харри Бернштейн…
– Может быть, Харви Вайнштейн?
– Возможно и Харви … А может, Барри… Или Тарри. Может, Вайнштейн… Или Хирштейн. А может, Блювштейн. Много я их поменяла, всех не упомнишь. Да, упоительное было время… Так о чем мы? А, вспомнила. Да, харассмент был жутчайший!

Слова той самой песни:

Original Song Lyrics by Frank Loesser, 1944

The neighbors might think (Baby, it’s bad out there)
Say, what’s in this drink? (No cabs to be had out there)

I wish I knew how (Your eyes are like starlight now)
To break this spell (I’ll take your hat, your hair looks swell)

I ought to say no, no, no, sir (Mind if I move in closer?)
At least I’m gonna say that I tried (What’s the sense in hurting my pride?)

I really can’t stay (Baby, don’t hold out)
Oh, but it’s cold outside

I simply must go (But baby, it’s cold outside)
The answer is no (But baby, it’s cold outside)

This welcome has been (How lucky that you dropped in)
So nice and warm (Look out the window at that storm)

My sister will be suspicious (Gosh, your lips look delicious)
My brother will be there at the door (Waves upon a tropical shore)

My maiden aunt’s mind is vicious (Ooh, your lips are delicious)
But maybe just a cigarette more (Never such a blizzard before)

I’ve got to get home (But baby, you’ll freeze out there)
Say, lend me your comb (It’s up to your knees out there)

You’ve really been grand (I thrill when you touch my hand)
But don’t you see (How can you do this thing to me?)

There’s bound to be talk tomorrow (Think of my life long sorrow)
At least there will be plenty implied (If you caught pneumonia and died)

I really can’t stay (Get over that old doubt)
Oh, but it’s cold outside